В.А.Ильиных Хроники хлебного фронта (заготовительные кампании конца 1920-х гг. в Сибири), М., 2010.: 3 В.А.Ильиных Хроники хлебного фронта

стоятельно превышать лимиты на 5-10 коп. с тем, чтобы они приобрели свободу маневра и более успешно конкурировали с частником. Хлебное совещание при Сибкрайвнутторге признало это решение не соответствующим линии краевого руководства и ходатайствовало перед Сибревкомом о приостановлении его действия на территории региона, что и было сделано102.

Тем не менее давление на сибирские власти из Центра усилилось. Сибкрайвнутторгу было указано на незаконность решений ряда губ-исполкомов и губвнутторгов об обязательной регистрации частников и распространении на них лимитов. В начале февраля Наркомвнут-торг распространил обязательную для исполнения директиву о повышении в Сибири лимитов на пшеницу с 75-58 коп. до 85-95 коп. В течение февраля на 15 % повысились лимиты на рожь103.

Несмотря на принимаемые регулирующими органами страны меры, падение темпов централизованных хлебозаготовок продолжалось и в феврале104. Почти на 20 % уменьшились закупки в Сибири. Выполнение месячного плана в регионе составило 73,5 %. Основная причина неудовлетворительного хода заготовок была та же, что и осенью. Производители зерна не желали продавать его по низким, не соответствующим конъюнктуре ценам. Доказательством этому стало все увеличивающееся расхождение между закупочными ценами основных заготорганизаций и ценами вольного рынка. Если в январе средняя цена одного пуда пшеницы на вольном рынке в среднем по Сибири была выше, чем на ссыпных пунктах государственных и кооперативных заготовителей, на 0,2 коп., а одного пуда ржи — на 3 коп., то в феврале — уже на 6,2 и 4,8 коп. Самые большие «ножницы» цен держались на западе края, составляя в феврале в Омской, Алтайской и Новониколаевской губерниях соответственно по пшенице 15,3, 8,5 и 8,2 коп., по ржи — 9,0, 16,4 и 5,1 коп. за пуд105. Таким образом, в конце зимы в Сибири фактически начался второй тур крестьянской «хлебной стачки», но на сей раз ее основными участниками стали более состоятельные слои деревни. Беднота и низшие категории середняков к этому времени почти все свое зерно продали.

Снижение объемов централизованного хлебозакупа еще более обострило продовольственное положение в потребляющих районах страны. Чтобы исправить положение, Центр продолжил линию на повышение лимитов. В разговоре по прямому проводу 28 февраля 1925 г. с заведующим Сибкрайвнутторгом начальник хлебофуражного управления Наркомвнутторга заявил, что удерживать стабильный уровень цен в создавшихся условиях нельзя {«преступно из-за цены потерять хоть сколько-нибудь хлеба»). Он был готов тут же дать санкцию на любое требуемое обстоятельствами повышение лимитов106.

В начале марта Наркомвнутторг предоставил Сибкрайвнутторгу право повысить действующие лимиты на 25 %. В Сибревкоме и Сиб-крайвнутторге посчитали столь резкое повышение излишним и, в свою очередь, отправили во все губернии сообщение о том, что там могут «по своему усмотрению» увеличить лимиты на 10 %107. Однако на местах даже это предложение встретили «в штыки». Так, Томский губисполком признавал повышение лимитов «политически» нецелесообразным, поскольку оно являлось выгодным лишь основным держателям хлеба — зажиточным крестьянам и мелким скупщикам, уверенно ожидающим дальнейшего повышения цен. Подобная позиция разделялась партийными и советскими органами других губерний. Более того, губернские руководители настаивали на ужесточении административных методов регулирования. Алтайский губисполком, например, считал необходимым распространить запрет на подачу вагонов под частные грузы для вывоза из Сибири на внутрисибирские перевозки108.

Москва продолжала настаивать на отказе от внеэкономических методов и дальнейшем повышении цен. Рассмотрев 5 марта 1925 г. вопрос о хлебном балансе, ЦК ВКП(б) потребовал усиления заготовок в Сибири, для чего признал необходимым повысить в регионе закупочные цены109. 7 марта в адрес руководителей Сибкрайкома и Сибревкома была направлена шифротелеграмма за подписью В. M. Молото-ва, в которой говорилось: «Необходимость обеспечить бесперебойное снабжение хлебом промышленных центров потребляющих районов и максимально сократить ввоз иностранного хлеба побуждает приложить все усилия к значительному увеличению заготовок и вывоза хлеба с Урала и Сибири. С этой целью должны быть устранены все препятствия, как то: несоответствие цен, транспортные затруднения и прочее»110.

На сей раз сибирские власти были вынуждены выполнить столь жесткую установку Центра. Сибкрайком ВКП(б) в телеграмме губ-комам партии, сообщая о вышеназванном постановлении ЦК, указал на необходимость повышения лимитов и напомнил, что «губкомы возражали против повышения, так как это выгодно крепкому крестьянину. Эти соображения надо отбросить. Задаче заготовить как можно больше, даже сверх плана, подчините все»111.

В итоге ценовые лимиты были увеличены на пшеницу до 100— 120 коп., на рожь — до 60-80 коп. за пуд. Помимо этого в Омской, Новониколаевской и Алтайской губерниях заготконторе Госбанка разрешалась покупка крупных партий хлеба (не менее одного вагона) у частников с надбавкой к лимиту до 10 %. С 12 до 17 % увеличивалась и надбавка за партионную поставку хлеба низовыми кооперативами112. Но далее повышения закупочных цен для основных заготор

ганизаций и вышеуказанных уступок «рыночной стихии» сибирские власти идти не собирались.

В. М. Молотов 25 марта направил в Сибкрайком ВКП(б) очередную телеграмму, в которой указал, что «огульное запрещение заготовок и вывоза инорайонным организациям, частным лицам» противоречит имеющей «исключительное значение» задаче максимального изъятия у крестьянства товарных запасов зерна113. Несмотря на давление из Москвы, сибирское руководство настояло на сохранении запрета на вывоз из Сибири хлебных грузов указанных категорий заготовителей. По инициативе Сибкрайвнутторга Наркомвнутторг принял постановление о полном снятии инорайонных государственных и кооперативных заготовителей с сибирского рынка. Более того, несмотря на решение апрельского (1925 г.) пленума ЦК РКП(б) отказаться от практики лимитирования сельскохозяйственных цен114, Сибревком посчитал целесообразным сохранение на территории края заготовительных лимитов до конца хлебозаготовительной кампании115.

Принятые меры несколько увеличили темпы хлебозакупа в европейской части СССР116. Относительно успешно прошли мартовские заготовки и в Сибири. Здесь месячный план был перевыполнен на 4 %, причем в восточных губерниях края перевыполнение плана составило 12 %. Крестьяне Енисейской, Иркутской и Томской губерний более активно реагировали на повышение цен. На западе Сибири подъем закупочных цен ожидаемых результатов не принес. Месячный план там выполнили всего на 64 %, хотя запасы зерна у крестьян оставались достаточно большими. По-прежнему отрицательно в Новониколаевской, Алтайской и Омской (месячное задание в которой было выполнено всего на 46,5 %) губерниях на темпы централизованных заготовок влияла разница в закупочных ценах с соседними регионами — Уралом и Казахстаном117. Зажиточное западносибирское крестьянство упорно придерживало хлеб в ожидании еще большего роста цен, предпочитая продавать его на вольном рынке, в том числе и мелкими партиями, либо вывозить за пределы края.

С целью стабилизации ситуации государство в апреле осуществило залповый выброс на рынок в потребляющих и недородных районах больших партий зерна и муки, специально закупленных за границей118. «Хлебная интервенция» внесла заметное улучшение в снабжение потребляющих районов и сняла там ажиотажный спрос. Однако неопределенность видов на урожай не позволила снизить закупочные цены на хлеб. Необходимо было во что бы то ни стало создать как можно большие запасы зерна на случай возможного неурожая. Единственным эффективным способом выкачивания оставшегося у крестьянства хлеба по-прежнему оставался подъем заготовительных цен. Средневзвешенные закупочные цены основных

государственных и кооперативных заготорганизаций в Сибири выросли в апреле на пшеницу с 1 руб. 11 коп. до 1 руб. 20 коп. за пуд, ржи — с 68 коп. до 78 коп. В Омской губернии один пуд пшеницы покупался за 1 руб. 32 коп. Продолжался в апреле и рост цен на вольном рынке. В целом по региону средняя рыночная цена одного пуда пшеницы достигла 1 руб. 36 коп., одного пуда ржи — 88 коп.119

Чтобы снизить цены в целом по стране, Наркомвнутторг провел следующий маневр. Было решено искусственно снизить спрос на хлеб со стороны основных государственных и кооперативных организаций в районах с наиболее высоким уровнем хлебных цен, а потребности в зерне и муке удовлетворять за счет восточных районов, уровень цен в которых был намного ниже, а значит, оставались резервы для их роста.

Особенно большие надежды возлагались на заготовки в Сибири, где по-прежнему приобреталось значительное количество хлеба. Здесь к 1 мая годовой план централизованного хлебозакупа был выполнен на 94 %120. Но в связи с тем, что зерна у сибирских крестьян оставалось еще много, Наркомвнутторгом для Сибири был утвержден план дозаготовок на май — август 1925 г. в размере 5 млн пудов121. Под это количество хлеба из расчета высокого уровня закупочных цен выделялись соответствующие финансовые ресурсы и промышленные товары деревенского спроса. Была продолжена практика увеличения цен. Высокие летние хлебные цены в сочетании с ожидаемым хорошим урожаем заставляли сибирских крестьян избавляться от излишков зерна. В результате план дозаготовок в крае был несколько перевыполнен. За май — август здесь закупили в централизованном порядке 5233,6 тыс. пудов хлебопродуктов122.

За весь заготовительный год в Сибири плановые государственные и кооперативные заготорганизаций приобрели 48 603 тыс. пудов хлебопродуктов и маслосемян. Увеличенное в ходе кампании до 49,8 млн пудов годовое задание было выполнено на 98 %, что можно оценить как несомненный успех. Столь высокий результат был достигнут преимущественно за счет заготовок на востоке региона, где было закуплено 27 617 тыс. пудов хлеба, или 57 % от общесибирского хлебозакупа. Выполнение годового плана в Енисейской губернии составило 132 %, в Иркутской и Томской — 118 %. Перевыполнение планов в северо-восточных губерниях края связано с недооценкой здесь объемов товарных запасов зерна и практическим отсутствием конкуренции со стороны частных скупщиков при сравнительно невысоком непосредственном спросе на хлеб со стороны немногочисленного местного городского населения.

В западных губерниях годовой план был значительно недовыполнен: по Алтайской губернии на 20,8 %, по Новониколаевской гу

бернии на 23,8, по Омской губернии на 29,3 %. Однако годовое задание здесь соответствовало товарным запасам и было вполне реально для выполнения. Основными причинами слабого хода заготовок в указанных губерниях стали выжидательная позиция крестьянства, задерживающего произведенный хлеб до установления на него выгодных закупочных цен, а также возможность его сбыта по более высоким ценам частным торговцам, инорайонным государственным и кооперативным заготорганизациям или непосредственно горожанам на базарах.

Удельный вес «Сибхлебопродукта» в общесибирской централизованной заготовке составлял 33,3 %, Сибкрайсоюза — 32,3, Госбанка — 10,1, Сибгосторга — 7,4, Сибсельскосоюза — 7,2, Сибторга — 6,6%. На долю инорайонных заготорганизаций, частных фирм и непосредственные покупки горожан приходилось 15-20 % от региональных централизованных заготовок (в Омской губернии — до 40 %)123.

В целом по СССР централизованные хлебозаготовки за 1924/25 г. составили 313,6 млн пудов. В общем хлебозакупе существенно выросло значение восточных районов. Их доля увеличилась с 5,1 за 1923/24 г. до 32,2 % за 1924/25 г. Сибирь дала 15,5 % от всей годовой заготовки, по пшенице же доля Сибири достигла почти 20 %. Напротив, с 57,6 до 38,4 % снизился удельный вес юго-западных регионов. Согласно различным экспертным оценкам, в государственный фонд поступило от 50 до 60 % всего товарного хлеба, частниками же было закуплено от 30 до 40 % (остальное приходится на заготовки местных организаций и непосредственные закупки городского населения).

В целом же поступление хлебопродуктов в государственный фонд в 1924/25 г., которое теперь стало осуществляться только через рыночные закупки, уменьшилось по сравнению с предыдущим периодом на 29 %. Резко сократились размеры хлебного экспорта. Всего из страны было вывезено около 54 млн пудов преимущественно второстепенных культур, маслосемян и жмыха. В то же время для относительного удовлетворения внутреннего спроса государство было вынуждено пойти на закупки 30 млн пудов зерна по очень высоким мировым ценам в связи с неурожаем в Западной и Восточной Европе124.

4. 1925/26 г.: кампания несбывшихся надежд

Подготовка к хлебозаготовительной кампании 1925/26 г. разворачивалась в условиях проведения провозглашенного партийным руководством страны курса «Лицом к деревне», важной составляющей которого являлось углубление экономических («нэповских») методов регулирования сельской экономики. В резолюции апрельского (1925 г.) пленума ЦК РКП(б) «Очередные задачи экономической

политики партии в связи с хозяйственными нуждами деревни» было заявлено, что «интересы действительного подъема сельского хозяйства <...> требуют увеличения товарности продукции крестьянских хозяйств и в связи с этим — решительного устранения пережитков "военного коммунизма" в деревне (например, прекращения борьбы административными мерами против частной торговли, кулачества и т. п.), противоречащих допускаемому в условиях нэпа развитию рыночных отношений в стране»125.

Апрельский пленум решил также отказаться от практики лимитирования закупочных цен на хлеб, а взамен ввести так называемые синдицированные цены, устанавливаемые на местах по соглашению между основными и наиболее крупными местными государственными и кооперативными заготорганизациями. Считалось также недопустимым навязывание сельскохозяйственной и потребительской кооперации обязательных заготовительных заданий126. Тем не менее и в условиях осуществления «нового курса» государство не собиралось отказываться от контроля и дальнейшего овладения процессом отчуждения сельскохозяйственной продукции.

Подходы к организации новой заготовительной кампании определялись не только политической линией большевистского режима по отношению к крестьянству, но и предполагаемыми размерами валового сбора зерновых, который обещал быть самым большим за весь постреволюционный период. Высокий урожай, по мнению экспертов, мог привести к падению цен не только на хлеб, но и на другую сельхозпродукцию. Это могло вызвать недовольство крестьянства и вновь обострить его отношения с властью. С целью недопущения подобного развития государство решило увеличить спрос на хлебопродукты.

Первоначально принятый план государственных закупок в 680 млн пудов к середине августа был увеличен до 780 млн пудов. При этом основным государственным и кооперативным заготоргани-зациям, число которых увеличивалось, надлежало до конца декабря в целом по стране заготовить 70 % от годового задания. Излишки собранного хлеба планировалось пустить на значительное увеличение экспорта и создание государственного резервного фонда127. Выполнение (и возможное перевыполнение) плана заготовок должно было иметь важное не только экономическое, но и политическое значение. Недопущение снижения цен было призвано показать крестьянству серьезность намерений государства, принявшего «новый курс» по отношению к деревне, и, таким образом, укрепить его лояльность к советской власти.

В основу регулирования ценообразования в кампанию 1925/26 г. закладывались так называемые директивные цены — средние заку

почные цены, которые определялись Наркомвнутторгом СССР по отдельным районам, культурам и периодам кампании. Они должны были рассматриваться как примерные, вокруг которых государственные и кооперативные заготовители самостоятельно, в зависимости от конъюнктуры местного рынка строили конкретные закупочные цены. Колебания в ту или иную сторону от директивного уровня допускались. Слишком резкие отклонения от него следовало преодолевать исключительно экономическими методами.

Установление ценовых лимитов (в данном случае лимитов-минимумов) было строго запрещено. Так, в циркуляре Наркомата внутренней торговли СССР от 23 июня 1925 г. осуждалась практика установления твердых низших пределов закупочных цен. Данная мера расценивалась как административная и потому в новых условиях неприемлемая. Более того, наркомат на первых порах не рекомендовал даже установление синдицированных цен, которые, по мнению авторов соответствующего циркуляра, могли на местах приобретать характер предельных. Из политических соображений государственным и кооперативным заготовителям в случае падения цен значительно ниже нормального уровня рекомендовалось платить крестьянам за сдаваемый хлеб несколько выше частных скупщиков128.

Были сделаны и другие шаги по либерализации государственной заготовительной политики. Так, Наркомвнутторг СССР 24 июля 1925 г. указывал на необходимость отмены применявшихся в предыдущую кампанию ограничений деятельности инорайонных и местных государственных и кооперативных неосновных заготорганизаций и предоставления им «полной свободы заготовок» за счет собственных средств и местных кредитов. Циркуляром наркомата от 26 июня было признано целесообразным наладить их финансирование на условиях, общих с основными заготовителями129.

Считалось также допустимым в ряде районов привлечение к хлебозаготовкам частного капитала. К таким районам, по мнению планирующих органов, относились восточные регионы страны, в том числе Сибирь. Предполагалось, что (по аналогии с ситуацией 1922-1923 гг.) внимание основных и большинства частных заготовителей будет обращено на основные хлебные районы — Северный Кавказ, Украину, Поволжье — в ущерб вышеуказанным. Наркомвнутторг СССР в связи с этим определил, что стимулами для привлечения частного капитала к заготовкам в неосновных производящих районах могут быть отказ от применения чисто административных мер воздействия, нормализация налогового обложения, а также частичное целевое кредитование.

Однако в целом либерализация рынка была непоследовательной. В основных хлебных районах предполагалось проводить мероприя

тия, главным образом экономического характера, по вытеснению и ослаблению частника (предоставление государственным и кооперативным заготовителям льгот при аренде складских помещений, мель-предприятий, ограничение частных перевозок по железным дорогам и т. п.). «В особо важных случаях, — указывалось в циркуляре Нарком-внутторга от 27 июля, — ив зависимости от конкретной обстановки могут оказаться допустимыми как дополнительные и некоторые административные репрессии». Инорайонным и местным неосновным заготорганизациям, которым якобы предоставлялась «полная свобода заготовок», рекомендовалось не открывать собственные ссыпные пункты, а заготавливать хлеб через основных заготовителей130.

Наркомвнутторг СССР 14 августа, отметив, что низовой аппарат должен быть способен проводить в жизнь выработанную государственную политику, призвал основных заготовителей совместно с партийными и профсоюзными органами провести негласную чистку заготаппарата и его пополнение членами и кандидатами в члены РКП(б)131. Количество основных государственных и кооперативных заготорганизаций, с помощью которых государство предполагало взять с рынка львиную долю хлеба, несмотря на предложения о расширении их числа, оставалось по-прежнему ограниченным.

Ситуация в период подготовки к кампании 1925/26 г. в Сибири практически не отличалась от общесоюзной. Площадь посевов зерновых культур в крае выросла на 13,9 %. При этом посевные площади, занятые пшеницей, увеличились соответственно на 33 %, что являлось свидетельством усиления товарности сибирского зернового производства. Валовой сбор зерновых в регионе вырос по сравнению с предыдущим годом на 31 %. Прирост в первую очередь был получен за счет значительного увеличения сбора пшеницы (на 49 %) (см.: Приложение, табл. II).

Задачи предстоящей кампании, выдвинутые руководящими органами края, вполне соответствовали общесоюзным и заключались в максимальном изъятии зерна из крестьянских хозяйств в связи с ожидаемым значительным увеличением товарной продукции, в сохранении за государственными и кооперативными заготовителями достигнутого в кампанию 1924/25 г. положения на хлебном рынке, в недопущении падения цен и предупреждении их значительного осенне-весеннего разрыва.

Региональный заготовительный план на 1925/26 г. был принят в размере 85 млн пудов (в том числе для Западной Сибири — 51,3 млн пудов, для Восточной — 33,7 млн пудов). Из этого объема 12 млн пудов предназначалось для местного снабжения внутрирегионального рынка, 73 млн пудов — для вывоза из региона и формирования резервного фонда. Было признано необходимым расширить контин

гент плановых общесибирских заготовителей. Основные плановые заготовители («Сибхлебопродукт», Сибкрайсоюз, Сибсельскосоюз, сибконторы Госбанка и Росмасложирсиндиката) должны были закупить основную массу хлеба — 65,6 млн пудов. На долю неосновных плановых заготовителей — Сибторга, Сибгосторга, Приморского госмелькомбината (Примгосмельницы), Читинского транспортного потребительского общества (Читпо), Сибгоспароходства, Лесзага, Сиб-винтреста и АО «Руссот» — приходилось еще 19,4 млн пудов. Кроме них, уже после составления плана на кампанию право на хлебозакупки для экспорта и открытие собственных ссыпных пунктов получили акционерные общества «Ратао» и «Русавтоторг»132.

Таким образом, от хлебозаготовительной кампании 1925/26 г. как в масштабах всей страны, так и в Сибири, ожидалось слишком многое. Удачная закупка урожая должна была ускорить темпы и размах поступательного развития советской экономики, укрепить доверие к власти со стороны крестьянства. Однако столь оптимистичным планам не суждено было сбыться. Неблагоприятные погодные условия на юге страны в конце лета — начале осени снизили урожайность зерновых и затруднили вывоз хлеба на базары133.

В то же время спрос на хлебопродукты в потребляющих районах страны оказался выше прогнозируемого. С ростом доходов рабочих и служащих особенно выросло потребление пшеничной муки. Однако ее запасы были невелики и имели тенденцию к снижению134. Истощение запасов и направление значительной части закупленного продовольственного зерна на форсирование экспорта привели к превышению спроса над предложением. В этих условиях обострилась конкурентная борьба как между основными государственными и кооперативными заготовителями, так и между ними и частными торговцами. Причем основным средством конкурентной борьбы стало увеличение закупочных цен135.

Повышение закупочных цен, вызвав рост розничных цен на хлебопродукты, способствовало развитию инфляционных процессов. Невыполнение планов закупок основными государственными и кооперативными заготовителями ставило под угрозу снабжение ряда важных промышленных центров. На грани потери рентабельности находился и экспорт зерновых. Все это обусловило существенные изменения в государственной политике регулирования хлебного рынка. На повестку дня встала задача снижения цен. Сделать это планировалось путем уменьшения спроса на крестьянский хлеб. Прежде всего, был существенно сокращен план централизованных закупок на октябрь. Сократился экспорт.

В соответствии с запланированным снижением централизованных закупок сокращалось финансирование хлебозаготовок. Креди

тование неосновных местных государственных и кооперативных заготовителей в производящих районах также существенно уменьшалось, а в пунктах с повышенным уровнем цен вообще приостанавливалось. 28 сентября 1925 г. было заявлено о временном (затем так и не отмененном) прекращении финансирования самостоятельных заготовок хлеба местными организациями в потребляющих районах. А еще раньше, 14 сентября, было запрещено авансирование частных скупщиков136. Была откорректирована и ценовая политика. Если в начале кампании введение синдицированных цен не рекомендовалось, то уже в начале октября Наркомвнутторг указал на необходимость скорейшего заключения на местах соглашений по ценам между плановыми заготовительными организациями.

В результате принятия ряда мер, носящих преимущественно экономический характер и направленных на сокращение спроса на крестьянский хлеб, в октябре 1925 г. удалось несколько снизить уровень закупочных цен. Однако несмотря на это, преодолеть в течение октября — ноября трудности, связанные с заготовкой хлеба, не удалось137.

В Сибири сложилась аналогичная ситуация. Сентябрьские заготовки здесь протекали вяло. С одной стороны, плановые заготовители, уверенные в успехе кампании, не спешили развернуть сеть своих ссыпных пунктов. С другой — крестьяне не спешили с реализацией зерна, предпочитая продавать технические культуры. В результате месячный план был выполнен на 48 % (см. табл. 1.1). На небывало высоком для данного времени года уровне держались заготовительные цены на пшеницу. За пуд крестьяне в среднем по краю получали 1 руб. 6 коп., а в ряде районов — 1 руб. 20 коп. при директивной цене в 90 коп. Такая цена в регионе в 1924/25 г. установилась только к весне. Превосходили директивный прошлогодний уровень и цены на рожь (55 коп. за пуд)138.

Данное положение было признано ненормальным. На заседании хлебного комитета при Сибкрайвнутторге 22 сентября 1925 г. было принято решение о необходимости снижения в октябре заготовительных цен на пшеницу до 80-85 коп., на рожь — до 50-55 коп. за пуд. С этой целью предполагалось снизить спрос на зерно со стороны плановых заготорганизаций. По районам с наиболее высоким уровнем цен (в частности, по Омску) им вообще рекомендовалось воздержаться от закупок хлеба в период 1-4 октября. Заготовительный план на октябрь был сокращен на 19 %. С 369 до 210 уменьшалось количество ссыпных пунктов, принадлежавших плановым заготорга-низациям139.

Однако экономическими мерами сбить цены не удалось. В конце сентября — начале октября ситуация на хлебном рынке Сибири рез

ко изменилась. Высокие цены в основных хлебных районах СССР и все более ощущаемый дефицит зерна в потребляющих районах привели к тому, что в Западную Сибирь двинулись со всех концов страны инорайонные организации, а также частные скупщики. Приказы о форсировании заготовок получили из своих центральных контор и плановые заготовители. На хлебном рынке края возник ажиотажный спрос. Цены на зерно стали повышаться.

Особенно острая конкуренция, а следовательно, и самый высокий уровень цен отмечались, как и в прошлом году, в Омском округе, где на хлебном рынке действовали помимо местных плановых заготовителей еще 24 инорайонные государственные и кооперативные организации и 204 частных заготовителя (к последним надо прибавить немалое число скупщиков, работавших без патентов). В отдельных пунктах частные хлеботорговцы скупали до 80 % крестьянского привоза. С начала кампании по 1 января 1926 г. частниками было закуплено и вывезено за пределы Омского округа 950 тыс. пудов хлебопродуктов, или 30,5 % общего объема заготовок140.

Реакция властей не заставила себя долго ждать. На заседании Сиб-ревкома 15 октября 1925 г. было принято решение перейти от экономических методов сдерживания частников к административным. Категорически запрещалось финансирование хлеботорговых операций частных лиц, а также оптовая покупка или продажа им хлеба. Все договоры государственных и кооперативных заготовителей с частными лицами расторгались141. Крайвнутторг в своем циркуляре обязал окрвнутторги создавать по отношению к частникам «затруднения по всем линиям — налоговой, складской и т. п., не останавливаясь в случаях особо злостной конкуренции применять жесткие административные меры»ы2. 20 октября уполномоченный НКПС по Сибири своим приказом запретил прием зерна от частных лиц для отправления за пределы края143.

В ноябре — декабре 1925 г. фактический запрет, названный «экономическим регулированием», на межрайонные перевозки частных хлебных грузов железной дорогой был введен в масштабах всей страны. В постановлении СТО от 9 ноября 1925 г. указывалось на необходимость «в целях упорядочения хлебного рынка, дезорганизуемого усиленной работой частного капитала, достигнуть если не полного прекращения, то, по крайней мере, возможного сокращения перевозок хлебофуражных грузов частныхлиц»1и.

Выполняя директиву СТО, НКПС изменил порядок отправки грузов. Как указывалось выше, транспортные органы относили все грузы либо к внеочередной, либо к одной из последующих четырех категорий очередности погрузки. При этом все хлебофуражные грузы, отправляемые мелкими партиями, были приравнены ко второй

категории очередности, а все хлебные грузы повагонной отправки — к третьей. 16 ноября НКПС своим циркуляром ввел пятую категорию грузов, в которую с момента введения на соответствующей железной дороге «экономического регулирования» переводились все грузы частников и приравненных к ним организаций из третьей и частные грузы из второй категории. «Погрузка грузов, — говорилось в циркуляре, — должна совершаться в порядке очередности категорий, и погрузка грузов пятой категории может иметь место лишь после погрузки всех грузов внеочередных и первых четырех категорий в пределах всей регулируемой железной дорогою. <...> Таким образом, с переводом железной дороги в разряд регулируемых, с открытием пятой категории остается лишь принять меры к тому, чтобы грузы пятой категории фактически не грузились»Ы5.

Первоначально «экономическое регулирование» ввели лишь на ограниченном числе железных дорог. Однако эффект данная мера дала против ожиданий небольшой. Частники находили способы обхода вновь введенных запретов путем подвозки хлебных грузов гужом до станций, не включенных в зону «экономического регулирования», использования государственных или кооперативных организаций для отправки своих грузов146.

В этих условиях «экономическое регулирование» распространялось на все новые железные дороги, а также водные пути сообщения, его режим ужесточался. Вводилось не распространявшееся на основных заготовителей запрещение на отправку хлебных грузов спецскоростью. Органы внутренней торговли на местах получили право обследования списков очередей грузоотправителей «для исключения оттуда с перенесением в пятую категорию всякого рода сомнительных товариществ и организаций». К частным со всеми вытекающими отсюда последствиями следовало приравнивать также те государственные и кооперативные организации, деятельность которых признавалась местными органами Наркомвнутторга «нежелательной»147.

Итоги ограничения частного капитала на хлебном рынке Сибири подвел заведующий Сибкрайторготделом И. И. Рещиков, который в личном послании в Наркомторг СССР148 19 января 1926 г. писал по поводу частников: «Правда, они кое-что делают, но мы их настолько притесняем, что вряд ли работа их может иметь серьезное значение. <...> Нами приняты следующие меры: часть частников арестована. Продолжаем заниматься этим постепенно, изымаем от них мельницы, которые были сданы ими в аренду, таскаем в внутторг и пр.»и9

Не менее жесткие ограничения применялись и к инорайонным за-готорганизациям. Они обязывались пройти регистрацию в местных органах внутренней торговли, после которой либо вообще снимались с рынка (если местные власти считали, что они дезорганизуют хлеб

ный рынок), либо лишались права проведения самостоятельных закупок хлеба и должны были покупать его у плановых заготовителей. Самостоятельные заготовки запрещались помимо неплановых инорайонных организаций еще и части плановых: Сибгоспароходству, Лесзагу, акционерным обществам «Руссот», «Ратао», «Русавтоторг».

Хлебозакупки неплановыми инорайонными организациями непосредственно на рынке допускались только с разрешения Сибкрай-внутторга. Зарегистрированные организации подчинялись местным внутторгам и обязывались выполнять все их указания. Кроме того, через два дня после запрещения вывоза частных хлебных грузов из края (22 октября 1925 г.) такая же участь постигла и инорайонные организации. Теперь вывозить хлебопродукты из Сибири могли только плановые заготовители.

Контроль за соблюдением указанных мер, помимо органов внутренней торговли, как и в случае с частниками, возлагался на экономические отделы ОГПУ. Последние должны были вести наблюдение и за деятельностью основных заготовителей, привлекая виновных в нарушении установленных правил к уголовной ответственности. Следственные и судебные органы, в свою очередь, получали задание ускорить рассмотрение и производство дел по подобным преступлениям. Принимались меры и к централизации кооперативной системы. Нарушения договоров низовых кооперативов с кооперативными союзами или государственными заготорганизациями должны были также преследоваться не только в административном, но и в судебном порядке130.

С целью снижения и стабилизации закупочных цен Сибкрай-внутторг обязал плановые заготовительные организации заключить соглашение о введении синдицированных закупочных цен151. Заключение конвенции, жесткий контроль за ее соблюдением в сочетании с комплексом мер экономического и административного порядка позволили добиться в крае существенного снижения закупочных цен на пшеницу. Если, как указывалось выше, средние заготовительные цены на нее составляли в Сибири в сентябре 1925 г. 1 руб. 6 коп. за пуд, то в октябре — уже 99 коп., в ноябре — 91, а в декабре — 88 коп. при директивной цене 90 коп.152

Эффективность вышеуказанных мероприятий оказалась кратковременной. Сокращенное заготовительное задание на октябрь удалось перевыполнить на 36 %. Однако в ноябре темпы заготовок в регионе начали отставать от плановых предположений. Месячный план был выполнен на 77 %. В декабре 1925 г. централизованные заготовки хлеба в Сибири составили 8184 тыс. пудов (49 % месячного задания), или на 23 % меньше, чем в декабре не столь урожайного 1924 г. (см. табл. 1.1). К 1 января 1926 г. выполнение годового плана, по опера

тивным данным, составило 26 %, тогда как к этому времени предполагалось закупить 40 % от задания на год153.

Если в ноябре невыполнение месячного задания в значительной степени было связано с осенней распутицей, то в декабре среди причин заготовительных трудностей в регионе на первый план выходит задержка средним и зажиточным крестьянством (беднота к этому времени свой хлеб в основном уже продала) реализации зерна, фактически вновь принявшая характер массовой «хлебной стачки». Заведующий Сибкрайторготделом И. И. Рещиков в уже упомянутом выше письме в Наркомторг СССР от 19 января 1926 г. в этой связи писал: «Мужики упорно не желают сдавать хлеб. Зажиточные крестьяне, имеющие по две-три тысячи пудов, хлеб еще не вывозили»ш.

Отчасти это было связано со стремлением производителей зерна к созданию его страховых запасов на случай неурожая. Для досоветского периода наличие подобных запасов в крестьянских хозяйствах, особенно в острозасушливых районах, было обычным. Однако в годы Гражданской войны все излишки хлеба у крестьян изымались. В первые годы нэпа крестьяне, нуждаясь в деньгах для уплаты весьма значительных сумм налогов и покупки остро необходимых, но чрезвычайно дорогих промышленных товаров, также вынуждены были реализовывать почти все излишки зерна. И лишь с 1925 г. для них стало возможным вновь оставлять страховые запасы. Исчезла необходимость в продаже всех хлебопродуктов без остатка, уменьшились и стимулы к их реализации. Этому способствовало значительное сокращение налоговых и иных платежей, насыщение деревни денежными средствами, получаемыми за счет повышения цен на сельскохозяйственную продукцию и снижения цен на промтовары.

Перенос первого обязательного срока уплаты налога на месяц позволил сельским жителям не торопиться с реализацией зерна, а, закончив обмолот, приступить к сбору и продаже технических культур, а также к реализации продуктов животноводства. Именно за счет продажи указанных видов сельхозпродукции крестьяне все больше и больше стали покрывать свою нужду в денежных средствах. Зерно же как продукт длительного хранения оставлялось в хозяйстве в надежде значительного, по примеру прошлого заготовительного года, весеннего повышения цен на него. Кроме того, заметно за счет улучшения питания и увеличения использования хлеба для прокорма животных выросло внутреннее потребление зерна в крестьянских хозяйствах. И наконец, по-прежнему значительное количество хлеба использовалось на производство самогона.

В этих условиях способствовать повышению предложения крестьянского хлеба на рынке могло лишь увеличение поставок в деревню промышленных товаров. Однако начиная с 1924 г. кризис

сбыта сменился прямо противоположной ситуацией товарного голода. В целом по стране общие доходы деревни в первой половине 1925/26 хозяйственного года выросли на 640 млн руб. За тот же период рост общего фонда заработной платы рабочих и служащих составил 600 млн руб. Производство же предметов потребления увеличилось всего на 750 млн руб., и задержанный спрос, таким образом, сразу же увеличился на 0,5 млрд руб.155 Особенно острый товарный голод испытывала деревня, так как большая доля промтоваров оседала в городе.

Не стимулировало увеличение предложения зерна и несоответствие закупочных цен на него рыночной конъюнктуре. Удержание государственными и кооперативными заготорганизациями низкого уровня цен воспринималось крестьянами весьма болезненно. Так, в бюллетене ЭКО ПП ОГПУ приводится мнение крестьянина Шишкова, высказанное им на базаре в г. Камне: «Вот как сорганизовались, все как один. Всех вас надо подушить. Привыкли с крестьян шкуру драть. Да и то сказать, крестьянин проспал свободу, и все выиграли рабочие. Когда крестьянину нужно продать хлеб, цена падает, а когда нужно ему купить, цена подымается». Другой сельский житель, обращаясь к госзаготовителю, сказал: «Не думайте, что только вы умеете организоваться. И мы это сумеем сделать. Вот как не повезем на рынок пшеницу, будете нам платить по 1 рублю 70 копеек за пуд»15е.

Состоятельное сибирское крестьянство, твердо рассчитывая на повышение цен весной, не только задерживало продажу произведенных им хлебопродуктов, но расширяло свои запасы, обращая на их закупку часть выручки от реализации продуктов животноводства и технических культур. Хлеб воспринимался ими как наиболее надежный и выгодный объект вложения капитала. Скупка зерна зажиточным крестьянством осуществлялась по всем округам Сибири и достигала порой значительных размеров. Так, на Барнаульском рынке в некоторые дни января они приобретали до 90 % всего подвоза. 28 декабря 1925 г. из 300 возов пшеницы 12 закупили государственные заготовители, остальное — приехавшие на рынок крестьяне157. Как и в прошлом году, дестабилизирующее влияние на ход заготовок в Сибири оказали более высокие хлебные цены в смежных регионах — в Туве, Забайкалье, Казахстане, на Урале, причем от месяца к месяцу эта разница увеличивалась. В связи с этим крестьяне-скупщики пытались сами наладить межрайонную торговлю хлебом. Они самостоятельно гужевым транспортом вывозили в соседние регионы зерно и муку.

Полем притяжения для крестьянского хлеба становились также работающие на удовлетворение внутрирайонного спроса мелкие товарные и полутоварные мельницы, которые в большинстве своем принадлежали частным лицам или были арендованы ими. Пользуясь

так называемыми «зерно-мучными ножницами», т. е. высокими ценами на муку по сравнению с зерном (в течение года разница между среднерыночными ценами на муку и пшеницу колебалась в пределах от 30 до 55 %), зажиточные крестьяне перемалывали скупленное зерно и продавали муку по высоким ценам на городском рынке или сдавали ее большими партиями государственным заготовителям, получая комиссионные за партионность158.

Ситуация, сложившаяся на хлебном рынке Сибири, привлекла внимание руководящих партийных органов края. Бюро Сибкрай-кома компартии на заседании 29 декабря 1925 г. заслушало доклад о ходе заготовок. Констатировав большой недобор хлеба по сравнению с планом, бюро как положительный результат первой половины кампании назвало достижение относительно низкого и стабильного уровня закупочных цен. Было признано необходимым и впредь не допустить их повышения. Тем самым, по мнению членов крайкома, показав крестьянам твердость намерений государства, можно было поколебать их выжидательную позицию. Не проигрывала в этом случае и беднота, реализовывавшая свой хлеб осенью159. В составленной на основе решения бюро крайкома директиве Сибкрайиспол-кома всем окружным исполкомам в связи с этим недвусмысленно заявлялось: «Сломить сопротивление (выделено мною. — В. И.) крестьянства, понудить его продавать хлеб по приемлемым для государства ценам составляет основную задачу всех исполкомов и самих заготовителей»™'.

Крайком и крайисполком поставили перед местными партийными и советскими органами задачу жесткого контроля за низовым государственным и кооперативным заготовительным аппаратом по поводу соблюдения синдицированных цен. Было также предусмотрено «продолжать и в дальнейшем с применением всех предусмотренных ранее мер решительную борьбу с работой частного капитала на хлебном рынке». К «особо злостным спекулянтам» по-прежнему предполагалось применять административные меры, «обставляя эти меры соответствующими формальностями »161.

Кроме того, принимались меры по улучшению товароснабжения деревни. Увеличивался план завоза потребительских товаров, был разнообразен их ассортимент. Извлечению у крестьян максимально возможного количества денег должна была содействовать и возобновленная с 1 октября 1925 г. продажа в сельской местности водки, прекращенная в связи с принятием «сухого закона» еще в годы Первой мировой войны. До 70 % произведенного «очищенного сорокаградусного хлебного вина» (нареченного народом в честь председателя союзного Совнаркома, подписавшего соответствующее постановление правительства, «рыковкой») предполагалось продать в

деревне162. Тем самым государство без соответствующего увеличения выпуска промтоваров могло дополнительно получить значительные суммы денег. Кроме того, предполагалось, что крестьяне в связи с продажей дешевой и качественной водки сократят производство самогона, уменьшив использование для этой цели зерна. В качестве действенной меры стимулирования предложения зерна предлагалось также усилить взыскание с сельских жителей как старых, так и новых задолженностей по налогам, страховым платежам и т. п.

Такого рода задолженности подрывали финансовое положение государства, и, естественно, власти стремились к их скорейшему погашению. Предполагалось также, что «ударная» кампания по взысканию всевозможных недоимок создаст у крестьян срочную нужду в деньгах и заставит их вывезти на рынок свой хлеб. Побуждая крестьян в целях погашения задолженности реализовывать сельхозпродукцию, а не использовать какие-либо иные средства, финансово-кредитные органы, изыскивая всевозможные предлоги, воздерживались от дальнейшего кредитования сельского населения вплоть до окончания хлебозаготовительной кампании. Кредитование допускалось исключительно для бедноты, которая не имеет продукции для сбыта. С той же целью прекращалась продажа сельскохозяйственных машин в кредит и, напротив, расширялась практика сбора у крестьян задатков за продажу таковых в будущем. Кроме того, заготорганизаций получили директиву сократить закупки сельскохозяйственного сырья и мясопродуктов у жителей деревни.

Чтобы сократить крестьянские хлебозакупки, местные органы власти обязывались принять меры к налогообложению зажиточных крестьян, производящих закупку зерна как у своих односельчан, так и на базарах. За беспатентную торговлю их следовало привлекать к административной и уголовной ответственности. В циркуляре крайфин-отдела указывалось, что крестьяне-скупщики, с тем чтобы не брать патенты на право торговли, доставали в сельских советах фиктивные справки о том, что они в связи со стихийным бедствием нуждаются в покупке хлеба. При обнаружении подобных операций низовым финансовым органам надлежало возбуждать уголовные дела не только против скупщиков, но и против должностных лиц, содействующих им. С тем, чтобы крестьяне, перемалывающие скупленный хлеб, не наживались на разнице цен между зерном и мукой, для основных заготорганизаций вводился запрет на закупку муки163.

Однако эффект от большинства вышеперечисленных мер был небольшим. На практике скупка зерна зажиточным крестьянством практически не поддавалась финансовому контролю. Мука, принадлежавшая состоятельным селянам, продавалась деревенской бедноте, нуждающейся в хлебе. Несмотря на прекращение кредитования де

ревни, деньги в деревне были. Покупательная способность сельских жителей региона в 1925/26 г. по сравнению с предыдущим периодом возросла за счет увеличения доходов от продажи сельскохозяйственной продукции и иных видов заработков, а также уменьшения налоговых сборов на 32 %ш.

Наиболее последовательно и успешно в крае проводилась политика сдерживания закупочных цен. Эта проблема находилась в центре внимания не только краевого и окружных торговых отделов. К контролю за соблюдением установленных цен привлекались советы всех уровней, милиция, финансовые органы, суды и прокуратура, экономические отделы ОГПУ. Сохранение стабильных заготовительных цен рассматривалось как важная задача сибирской партийной организации, что было подчеркнуто, в частности, в резолюции мартовского (1926 г.) пленума Сибкрайкома ВКП(б) «О торговле и заготовках»165. С помощью столь многочисленных контролеров выявлялось любое нарушение синдицированных цен, вслед за чем следовало строгое административное, партийное взыскание или даже привлечение к уголовной ответственности.

Политика сохранения стабильного уровня хлебных цен как способ преодоления выжидательной позиции крестьянства дала эффект далеко не сразу. В январе - феврале 1926 г. заготовки уменьшались от декады к декаде. За январь 1926 г. хлеба было закуплено на 33 % меньше, чем за январь 1925 г., а за февраль 1926 г. — на 21 % меньше, чем за февраль минувшего года. И только в марте подвоз хлеба стал увеличиваться. Мартовские заготовки превзошли февральские на 13 % и январские на 8 %. Это было связано «до известной степени», как отмечалось в конъюнктурном обзоре народного хозяйства Сибири за март 1926 г., «с твердой политикой заготовительных цен, не оправдавшей ожидания более зажиточного крестьянства на резкий подъем весенних цен на хлеб, как это было в прошлом году»166.

Держатели хлеба — зажиточные крестьяне — везли свою продукцию на рынок не только потому, что убедились в стабильности закупочных цен. В этом важную роль сыграли не только чисто объективные факторы, но и серия мероприятий, осуществлявшихся властями. В условиях бездорожья выезд на рынок из большинства сибирских сел был затруднен. Затем наступал период весенне-полевых работ, когда крестьяне также не имели возможности покинуть село. Для того чтобы накопить на это время денег, следовало заранее продать достаточно большой объем хлеба. В условиях исчерпания запасов животноводческой и иной продукции крестьяне вывозили на рынок преимущественно хлеб. Свою стимулирующую роль сыграло и срочное направление в основные хлебозаготовительные районы края больших партий дефицитных товаров.

В апреле в связи с распутицей произошло снижение заготовок. Однако хлеба приобрели все равно больше, чем в апреле прошлого года. План закупок на май - август в размере 10 млн пудов, утвержденный в конце апреля, удалось перевыполнить на 11%. Успех летней кампании в первую очередь был связан со все более обнадеживающими видами на урожай, что позволяло не делать больших страховых запасов и в то же время, опасаясь вероятного понижения хлебных цен, избавляться от излишков.

Стабильно низкий и соответствующий директивному уровень закупочных цен государственных и кооперативных заготорганизаций в течение второй половины кампании 1925/26 г. оставался специфической чертой хлебного рынка Сибири. В других заготовительных районах страны цены превышали директивный уровень и колебались от месяца к месяцу. Так, в январе 1926 г. заготовительные цены превосходили директивные на Северном Кавказе на 12 %, на Урале — на 16-22, в ЦЧО — на 36-42, в Поволжье — на 48-62, в Южно-Степной Украине — на 48-55, в Левобережной Украине — на 79-88 и в Правобережной Украине — на 209-219 %16/. Повышение цен в этих регионах, испытывавших в хлебе гораздо большую нужду, чем Сибирь, вынужденно использовалось как один из основных методов стимулирования предложения.

Растущие цены в сочетании с отсутствием конкуренции со стороны частников позволили плановым государственным и кооперативным заготорганизациям в европейской части страны начиная с января 1926 г. форсировать заготовки. Месячные планы хлебозакупок не только выполнялись, но и перевыполнялись168. Связанная с этим стабилизация продовольственного положения потребляющих районов позволила Центру поставить вопрос о некоторой либерализации политики регулирования хлебного рынка.

Однако подобная позиция вновь встретила сопротивление сибирских властей. В середине мая Наркомат торговли СССР «в связи с указаниями высших правительственных органов, а также учитывая, что хлебозаготовительная кампания 1925/26 г. на исходе», рекомендовал подведомственным органам «ввести ряд изменений в сторону смягчения приемов экономического регулирования». Местные торготделы должны были сообщить, где и на какие культуры «экономическое регулирование» можно отменить. Сибкрайторготдел обратился за консультацией к основным сибирским заготорганизациям. Реакция последних на подобное предложение была единодушно отрицательной. В конце мая крайторготдел опротестовал решение НКПС о снятии запрета на перевозку по сибирским железным дорогам ржи, принадлежащей частникам. Проигнорировали сибирские власти и отмену Наркомторгом в начале июля «экономического регулирования» на

водном транспорте. Перевозка частных хлебных грузов по водным путям сообщения разрешалась только для снабжения крупных сибирских городов — Новосибирска и Томска. Аналогичное решение было принято и относительно перевозок частных хлебопродуктов по железным дорогам. Более того, Сибкрайторготдел в начале мая вновь запретил основным заготорганизациям партионную закупку зерна у частных торговцев169.

Успешный ход централизованных хлебозакупок в европейской части страны во время второй половины кампании позволил практически выполнить окончательное задание годового государственного плана. Недовыполнение составило всего 2,6 %. Однако за внешним благополучием скрывались серьезные проблемы и противоречия. Последний вариант государственного плана централизованных хлебозакупок приняли практически уже в конце кампании, по существу, подогнав к ожидаемому результату. Что же касается первоначального плана, то его выполнение составило всего 75 %. А именно под планируемое в начале кампании количество хлеба были рассчитаны и многие другие государственные планы и программы (финансовый, экспортный, импортный, капитального строительства и т. п.).

Из-за невыполнения заготовительного плана оказался сорванным план экспорта хлебопродуктов. Соответственно сократились размеры импорта. Пришлось отказаться от ввоза в страну большого количества машин и оборудования. Их недопоставка привела к существенному снижению плана капитального строительства в промышленности170.

Конечно, принятый в начале кампании заготовительный план был завышен. Однако и окончательный план не отражал реального положения на рынке. Товарного хлеба у крестьян было гораздо больше, чем его удалось собрать государственным и кооперативным заготовителям. Производители попросту не желали продавать выращенное зерно государству по низким, по их мнению, ценам. И лишь повышение закупочных цен в январе — феврале 1926 г. позволило увеличить заготовки. Таким образом, крестьяне большинства производящих районов в своей борьбе за повышение хлебных цен опять выиграли.

Лишь крестьяне Сибири в 1925/26 г. не смогли повторить своего прошлогоднего успеха. Закупочные цены в крае оставались стабильно низкими на протяжении всей кампании. Сибирские власти восприняли это как свою крупную победу, о чем, в частности, говорилось в постановлении бюро Сибкрайкома ВКП(б) по итогам хлебозаготовок171.

Однако победа оказалась пирровой. Несмотря на то, что валовой сбор зерновых вырос в крае в 1925 г. по сравнению с 1924 г. на 36 %, централизованные закупки хлеба увеличились всего на 7 %. На 13 %

не был выполнен сокращенный в начале 1926 г. до 60 млн пудов окончательный план хлебозакупок. Выполнение же первоначального заготовительного задания составило лишь 61 %. Это был самый низкий результат в стране.

Всего плановые государственные и кооперативные заготовительные организации закупили в крае 52 157 тыс. пудов хлебопродуктов и маслосемян. Доля кооперации в хлебозакупках несколько увеличилась и составила 53 % (в 1924/25 г. — 42 %). Существенно (с 43 до 54 %) вырос удельный вес юго-западных округов в общесибирской заготовке, а северо-восточных — понизился (Приложение, табл. III).

В целом по СССР централизованные хлебозаготовки за 1925/26 г. составили 584,4 млн пудов, что превышало показатели предыдущей кампании на 86 %. В хлебозаготовках существенно вырос удельный вес традиционных зернопроизводящих регионов — Северного Кавказа и Украины. Доля восточных регионов, напротив, снизилась (с 32,2 до 16,5 %, в том числе Сибири — с 15,5 до 8,9 %) (см.: Приложение, табл. VIII). На хлебном рынке существенно уменьшилось значение частного капитала, который в ходе кампании был практически вытеснен из межрайонного хлебооборота. Если в августе — декабре 1925 г. на его долю приходилось 20,1 % ввезенных по железной дороге в потребляющую полосу хлебных грузов, то в январе — мае 1926 г. — уже 6,3 %. В целом же доля закупок частных лиц, включая розничные покупки городского населения, составляла за год около четверти от общего объема рыночного хлеба172.

5. 1926/27 г.: под знаком монополизации

Хлебозаготовительный кризис 1925/26 г., которого никто не ожидал, породил острую дискуссию внутри партийно-государственной элиты. Лидеры оппозиции (Л. Б. Каменев, Г. Е. Зиновьев, Г. Я. Сокольников) расценивали задержку реализации хлеба, которая привела к кризису, как акт вполне осознанного сопротивления политике пролетарского государства со стороны численно выросшей и материально окрепшей сельской буржуазии. Лидеры партийного большинства (И. В. Сталин, Н. И. Бухарин, А. И. Рыков) с данной точкой зрения категорически не соглашались. Задержка реализации хлеба, по их мнению, была естественной позицией большинства крестьянства. Среди спровоцировавших ее причин они называли ошибки в планировании, неблагоприятную конъюнктуру, слабый налоговый нажим на деревню, отсутствие в руках государства достаточного количества хлеба, с помощью которого можно было осуществить рыночный маневр, конкуренцию со стороны частного капитала, несовершенство государственно-кооперативного заготаппарата.

Оппозиция в 1925-1926 гг. потерпела поражение, и соответствующие планирующие и хозяйственные органы в разработке концепции кампании 1926/27 г. руководствовались точкой зрения лидеров партийного большинства. Эта концепция была окончательно оформлена постановлением апрельского (1926 г.) пленума ЦК ВКП(б) «Об организации хлебозаготовительного аппарата в кампании 1926/27 г.»173 и одноименным постановлением СТО174. В них был принят курс на полную централизацию государственно-кооперативного торгово-закупочного аппарата и монополизацию хлебной торговли. В резолюции пленума ЦК откровенно заявлялось: «Интересы снабжения внутреннего хлебного рынка, а также интересы экспорта и проведения политики цен, соответствующих интересам народного хозяйства Союза, требуют сохранения в руках государства централизованного хлебозаготовительного аппарата, который объемом своих заготовок и массой сосредотачиваемого в его руках хлеба мог бы фактически господствовать как на заготовительном, так и на потребительском рынках»'115.

В соответствии с указанными постановлениями и подзаконными актами Наркомторга СССР была принята следующая схема организации хлебной торговли в стране. Количество государственных заготорганизаций, которым разрешалась закупка зерна, сокращалось до одного-двух на район. Общегосударственный план централизованных хлебозакупок развёрстывался на АО «Хлебопродукт», Центросоюз, Хлебоцентр176 и украинские аналоги двух последних, получавшие статус основных плановых заготовителей. Хлебное дело Госторга РСФСР ликвидировалось и передавалось «Хлебопродукту». Инорайонным и неплановым организациям самостоятельная заготовка запрещалась. Между основными и местными плановыми госзаготовителями и кооперацией производился функционально-территориальный раздел хлебного рынка страны. Госорганизации могли осуществлять заготовку хлеба, скупая его непосредственно у крестьян в местах массового предложения (на железнодорожных станциях, пристанях и т. п.), а также заключая договоры на оптовую поставку с кооперативными объединениями.

Непосредственный хлебозакуп у крестьян на селе должны были осуществлять только низовые потребительские и сельскохозяйственные кооперативы. Кооперативным центрам, объединениям и даже райсоюзам открытие собственных ссыпных пунктов не разрешалось. Любому звену кооперации запрещалась заготовка у частных торговцев и для частников. Заключать договоры о поставке хлеба государственным организациям низовая кооперативная сеть имела право только с разрешения вышестоящих коопобъединений. Они отвечали за соответствие этих договоров директивам центральных ор

ганов в области хлебозаготовок и особенно в области политики цен. Аналогичная система воспроизводилась и на последующих ступенях кооперативной иерархии. Наркомторг СССР, наркоматы торговли союзных республик и их местные органы обязывались вести наблюдение за тем, чтобы вся низовая сеть и первичные коопобъединения были загружены обязательствами по поставке с вышестоящими объединениями и центрами либо договорами с государственными организациями. Кооперативные центры также были лишены самостоятельности в сфере заготовок и были обязаны исполнять директивы Наркомторга, других руководящих государственных и партийных органов.

Специфические функции в кампанию 1926/27 г. возлагались на Госбанк. Прежде всего, он получал монопольное право финансировать заготовки, все остальные кредитные и финансовые учреждения этого права были лишены. Кредитование и финансирование хлебозакупок проводилось Госбанком не самостоятельно, а в соответствии с директивами Наркомата торговли СССР и по плану, разработанному вместе с ним. Кроме того, на Госбанк возлагалась задача воздействовать на частный хлебооборот путем заключения договоров на партионную поставку хлеба частными торговцами (работа с частниками была разрешена только Госбанку). В договорах с частниками обязательно оговаривался уровень закупочных и сдаточных цен, соответствующих директивным ценам. Приобретенную таким образом продукцию Госбанк поставлял по договорам нуждающимся государственным и кооперативным организациям потребляющих районов и тем самым предотвращал их самостоятельный выход на рынок. Условия, сроки и размеры договорных и комиссионных операций Госбанка также должны были соответствовать директивам Наркомторга и контролироваться последним. Прием хлеба Госбанк мог вести только на принадлежавших ему элеваторах. Ссыпные пункты, предназначенные для непосредственной скупки зерна у крестьян, передавались другим заготорганизациям.

Для удовлетворения собственных потребностей производящих районов и с целью недопущения работы частников и инорайонных организаций с отдельными нецентрализованными мельницами предусматривалось создание в масштабах губерний и округов мельничных трестов, подчиненных местным органам Наркомторга. Хлебозакупки мельтресты могли вести только на своих мельницах. Если количество купленного зерна превышало местные потребности, то излишки должны были реализовываться через основных хлебозаготовителей или Госбанк. Все регулирование мукомолья и управление им сосредоточивалось в Наркомторге СССР и его местных органах. Кроме окружных и губернских был организован и ряд более крупных региональных трестов.

Плановые основные и неосновные государственные и кооперативные заготовительные организации объединялись в Центральную конвенцию. Аналогичные конвенции, в которые включались и местные заготовительные организации, создавались в масштабах округов, губерний, областей и краев. В задачи конвенций входило разрешение вопросов, связанных с уровнем закупочных и продажных цен, определением размеров, районов и условий заготовок, проведением мероприятий по снижению накладных расходов, порядком удовлетворения местного потребительского рынка, а также потребностей внеплановых, в частности, инорайонных организаций. Конвенционные бюро получали право наказывать нарушителей соглашения, прибегая к объявлению выговора, наложению денежного штрафа, закрытию ссыпного пункта. Особенно строго наказывалось превышение согласительных цен.

Конвенции утверждались Наркомторгом СССР и его органами. Местные органы внутренней торговли утверждали количество и месторасположение ссыпных пунктов плановых и местных заготорганизаций, их максимальную нагрузку. В рамках заготовительного района каждый заготовитель мог иметь только по одному пункту. Не допускалось открытие помимо основных вспомогательных ссыпных пунктов (так называемых выдвижных амбаров).

Программа монополизации и централизации хлебной торговли была принята под влиянием заготовительных трудностей 1925/26 г. и в условиях неопределенности перспектив на следующий год. Хороших урожаев два года подряд могло и не быть. Летом 1926 г. ситуация несколько прояснилась. Сбор зерновых ожидался даже более высоким, чем в 1925 г.177 Повторность урожая сулила будущей кампании неплохие перспективы. Несмотря на это, подход у высших органов страны к организации хлебозаготовок 1926/27 г. остался практически неизменным. Корректировались лишь задачи ценовой политики. Значительный рост валового сбора зерновых в ряде районов, накопление в 1925/26 г. запасов хлеба у крестьян, существенное увеличение общей товарной массы зерна в сочетании с увеличением сельскохозяйственного налога могло в отдельных регионах и в отдельные периоды кампании привести и к нецелесообразному падению цен. В связи с этим регулирующие органы, государственные и кооперативные заготорганизаций обязывались бороться не только с чрезмерным ростом, но и с падением закупочных цен, не допускать их сколько-нибудь существенного межрайонного и межсезонного разрыва. Кроме того, в качестве одной из главных задач кампании стало рассматриваться создание в ее ходе резервного государственного фонда в размере не менее 50 млн пудов178.

Подготовка к заготовкам 1926/27 г. в Сибири проходила на основе руководящих указаний ЦК ВКП(б), СТО и Наркомторга СССР. В соответствии с постановлением президиума крайисполкома от 2 июня 1926 г.179 на сибирский хлебный рынок в качестве основных плановых заготовителей допускались «Сибхлебопродукт», Сибкрайсоюз, Сибсельскосоюз и Сибторг, а в качестве неосновных плановых — местные мельтресты и Масложирсиндикат. Госбанк лишался права хлебозакупок на территории региона, в том числе и у частных торговцев. За внеплановыми хлеботоргующими организациями (среди них назывался Московский союз потребительских обществ) оставался только партионный хлебозакуп у основных заготовителей. Работа частного капитала ограничивалась удовлетворением местного спроса на хлебопродукты. Его кредитование полностью прекращалось. Всем государственным и кооперативным хлеботоргующим организациям запрещалась партионная покупка продукции у частных лиц. Сибкрайсоюз и Сибсельскосоюз обязывались заключить соглашение, исключающее конкуренцию двух систем.

В области ценовой политики следовало закрепить успех предыдущей кампании, не допустив превышения закупочных цен над их директивным уровнем и их межсезонного разрыва, а также устранить разрыв цен на зерно и муку. Повышалась ответственность руководящих работников заготорганизаций за нарушение конвенционного соглашения. Чтобы создать условия для достаточного предложения хлеба со стороны крестьянства, планировалось совместить заготовительные мероприятия с взиманием сельхозналога, обеспечить основные хлебные районы промтоварами и сократить в первую половину кампании отпуск денежных средств в деревню на нужды производственного характера по всем линиям и формам (за исключением кредитования бедноты) с одновременным прекращением льгот по всякого рода платежам.

Региональный план централизованного хлебозакупа на 1926/27 г. первоначально был утвержден крайисполкомом в размере 60 млн пудов. Однако некоторое ухудшение состояния посевов в конце лета привело к его немедленному снижению до 50 млн пудов180. Урожай в крае осенью 1926 г. тем не менее был собран хороший. Хотя урожайность хлебного поля по сравнению с 1925 г. несколько понизилась, общий валовой сбор зерновых за счет 15 %-ного прироста посевных площадей повысился на 18 % (см.: Приложение, табл. II). Несмотря на это, годовое заготовительное задание не увеличили. Сибирские власти по опыту знали, что превышение плана над возможной заготовкой может привести к излишнему форсированию спроса и соответствующему росту цен. В то же время возможности у местных государственных и кооперативных заготовителей для перевыполнения

полученного задания имелись, и к вопросу об увеличении регионального плана решено было вернуться в ходе кампании.

В первые два месяца кампании темпы заготовок в целом по стране были ниже предполагаемых. Суховеи конца лета в южных регионах снизили там валовой сбор, а прохладная погода в ЦЧО и Поволжье задержала созревание зерна. В результате в конце лета — начале осени 1926 г. положение на потребительском хлебном рынке страны было весьма напряженным181.

В сентябре ситуация изменилась. Интенсивные закупки начались в ЦЧО и Поволжье, где сбор зерновых по сравнению с прошедшим годом значительно вырос. Большой объем закупленного в сентябре хлеба и сдерживание экспорта позволили уже в октябре стабилизировать положение на внутреннем потребительском рынке. Во втором квартале рост централизованных закупок продолжался182. Увеличение их объема достигалось за счет включения в заготовки северовосточных районов страны, в которых был собран очень высокий урожай.

Значительные объемы зерна закупались на сибирском рынке. Выполнение месячного плана в сентябре составило 293 %, в октябре — 234, в ноябре — 240, в декабре — 136 % (см. табл. 1.1). Отличительной чертой первой половины кампании в крае было отсутствие периодов падения хлебозаготовок, что было связано с благоприятными погодными условиями осени и начала зимы и почти полным отсутствием распутицы. Успешный ход хлебозакупа позволил повысить региональный план до 61,6 млн пудов. Всего за первые четыре месяца кампании в Сибири было заготовлено 41,4 млн пудов (67 % годового плана)183.

Таким образом, централизованные хлебозаготовки прошли в сентябре — декабре 1926 г. более чем успешно. В чем же были причины успеха? Во-первых, нужно иметь в виду хороший урожай, во-вторых, его повторность и, следовательно, отсутствие у крестьян нужды в пополнении страховых запасов. Кроме собранного в крестьянских хозяйствах имелись значительные запасы нереализованного зерна урожая 1925 г. А в условиях, когда на рынок потенциально могло быть вывезено большое количество продукта, вполне вероятно падение цен на него. Задержка реализации при этом могла обернуться против производителя, особенно если его финансовое положение недостаточно устойчиво.

В связи с этим осенью 1926 г. в высокоурожайных районах могли рискнуть придержать хлеб до весны только наиболее зажиточные слои деревни, имеющие достаточные финансовые накопления. Середняки и беднота, напротив, от своего зерна стремились побыстрее избавиться. Именно поэтому осенью и в начале зимы 1926 г. в ряде

районов возникло ажиотажное предложение хлебопродуктов. Так, в Рубцовском округе в октябре — декабре заготовители едва справлялись с приемкой хлеба, занимаясь ею с раннего утра до позднего вечера. Случалось, что приемка продолжалась даже ночью при свете керосиновой лампы. Тем не менее крестьяне, приехавшие продать зерно, иногда вынуждены были стоять в очередях сутки и более184.

Говоря о стремлении бедного и среднего крестьянства ускорить реализацию хлеба, следует отметить, что они в 1926/27 г., как и все сельское население, испытали гораздо большую нужду в деньгах, чем в 1925/26 г. Прежде всего, в 1926/27 г. весьма существенно увеличился сельхозналог. В Сибири его рост составил 43,7 %. Еще больше выросли размеры налога, взимаемые в первом полугодии сельскохозяйственного года. На 1 января 1926 г. сельские жители в Сибири выплатили по сельхозналогу 5,9 млн руб., а на 1 января 1927 г. — 16 млн руб.185

Повысились траты сельских жителей и на приобретение промышленных товаров, поставки которых в деревню несколько увеличились. За октябрь — декабрь 1926 г. завоз мануфактуры в сибирскую деревню по сравнению с тем же периодом 1925 г. вырос на 8 %, металлоизделий — на 28,5 %. Прирост стоимости приобретенного сель-хозинвентаря в Сибири в 1926/27 г. составил 12,6 %186. Повышение затрат сибирского крестьянства на приобретение промтоваров было также следствием изменения в соотношении промышленных и сельскохозяйственных цен. Несмотря на провозглашенную руководством страны политику их снижения, розничные цены на промтовары росли. Напротив, цены на сельскохозяйственную продукцию в 1926/27 г. снизились187.

Снижение закупочных цен в Сибири и других регионах осенью 1926 г. отчасти стало следствием увеличения объемов заготовок, но главной причиной этого была целенаправленная политика государственных регулирующих органов. Директивный уровень хлебных цен был принят на более низком по сравнению с 1925/26 г. уровне. В строгом соответствии с директивными были установлены конвенционные цены. Любое их превышение отслеживалось органами Наркомторга и РКИ и строго пресекалось. При первом нарушении согласительных цен виновным объявлялся выговор, а на заготор-ганизацию накладывался штраф. В случае повторного нарушения могло последовать привлечение к уголовной ответственности и закрытие ссыпного пункта. Усилился контроль за хлебными ценами со стороны партийных и советских органов. Негласное наблюдение за рынком вело ОГПУ, представители которого присутствовали на заседаниях местных заготовительных комиссий.

Падение закупочных цен привело к тому, что крестьяне были вынуждены продавать бблыиие объемы хлеба для получения той же

суммы денег. Продать свое зерно по более высоким ценам, чем директивные, крестьянин не мог, так как все внеплановые государственные и кооперативные заготовители с рынка были изгнаны. Весьма существенно сократились объемы заготовительной работы частного капитала. В конце августа было восстановлено временно отмененное «экономическое регулирование» на железнодорожном транспорте, вскоре распространенное на водные и смешанные водно-железнодорожные перевозки188. Стал осуществляться более строгий контроль за его соблюдением. В Сибири нормы «экономического регулирования» толковались еще более расширительно. Право беспрепятственного вывоза указанных видов продукции за пределы края получали только основные сибирские заготорганизаций, а также райсоюзы потребительской и сельскохозяйственной кооперации по доверенности своих коопцентров189.

В ноябре 1926 г. были введены особые повышенные тарифы для частных грузов. Теперь перевозка зерна для частных лиц обходилась в 1,5, а муки — в 2 раза дороже. Для государственных и кооперативных организаций тарифы были повышены лишь на 10-20 %. Был также увеличен подоходный налог на частника, который теперь достигал 45 %, а с учетом всевозможных местных надбавок — около 66 % полученного дохода. В 1923/24 г. по налогу отчуждалось 25-30 % дохода190. Таким образом, уже в начале осени 1926 г. частник из межрайонного хлебного оборота был вытеснен.

Деятельность частного хлеботоргового капитала ограничивалась лишь местным, внутрирайонным снабжением. Однако и здесь его роль существенно снизилась. Основой вытеснения частников с местного рынка стала кампания по ограничению частного мукомолья. В постановлении ЦК ВКП(б) и СТО «Об организации хлебозаготовительного аппарата в кампании 1926/27 г.» была поставлена задача максимального изъятия из частной аренды товарных и полутоварных мельниц с последующей их передачей мельтрестам, кооперации или « Хлебопродукту».

Были также ужесточены условия аренды. В соответствии с указаниями Наркомторга191 государственные и кооперативные организации обязывались пересмотреть все договоры на сданные ими в аренду частным лицам мельничные предприятия товарного или полутоварного типа. В новых договорах предусматривалось повышение арендной платы, увеличение амортизационных отчислений и страховых взносов, проведение капитального ремонта предприятия за счет арендатора. Включались в договоры и специальные положения ограничительного характера: определение района, в котором предписывалось производить закупки зерна; установление сортности и стандарта перемола; переход исключительно на крестьянский помол; закупка

зерна и реализация произведенной муки только по директивным ценам. В случае нарушения в дальнейшем какого-либо из положений нового арендного договора арендодатель обязывался немедленно предъявить иск на его расторжение.

Местным советам впредь запрещалась передача принадлежащих им мельниц в частную аренду. Если местный совет сам не мог их эксплуатировать, а государственного или кооперативного арендатора не находилось, то эти мельницы предписывалось ставить на консервацию.

Исходя из того, что ужесточение условий аренды могло стимулировать частников к созданию новых мельпредприятий, была введена разрешительная система их постройки. Соответствующие ведомства должны были согласовывать планы производства мельничного оборудования с органами Наркомторга, а также в первую очередь исполнять государственные и кооперативные заказы на его производство и в последнюю — частные заказы.

Помимо этого местные торготделы получали право по своему усмотрению ограничивать или полностью воспрещать отпуск для частных мельпредприятий топлива, технических средств, строительных материалов и т. п. Было также увеличено налоговое обложение частного мукомолья. Мельпредприятия, находившиеся в частной собственности, принуждались местными органами к заключению договоров с плановыми заготовителями на поставку им произведенной продукции. Вводилась и разрешительная система на перемол частного зерна на государственных и кооперативных мельницах. Теперь принятие зерна от частников производилось только в случае наличия у них разрешений местных торготделов с указанием количества зерна. При этом разрешения на перемол выдавались лишь при наличии у частника соглашения с плановыми заготовителями о реализации продукции, причем продажные цены должны были строиться только на основе директивных цен.

Таким образом, конъюнктурные и общехозяйственные условия 1926/27 г. способствовали ускоренной реализации хлеба со стороны крестьянства. В силу вытеснения с рынка внеплановых и частных заготовителей большая доля хлебопродуктов попала в руки плановых государственных и кооперативных заготорганизаций. В связи с этим первая половина кампании прошла для государства более чем успешно. Централизованный хлебозакуп первых четырех месяцев кампании в Сибири превышал аналогичный показатель 1925/26 г. в два раза (см. табл. 1.1). Успешно проходили заготовки и в целом по стране. Выполнение полугодового задания составило 116 %, а превышение над итогами первых шести месяцев кампании 1925/26 г. - 37,5 %т.

Однако наряду с несомненными успехами централизованных закупок государство в сфере хлебооборота испытывало и некоторые трудности. В связи с изгнанием с рынка частников и внеплановых государственных и кооперативных заготовителей их функции по снабжению потребляющих районов взяли на себя основные заготовительные организации. В результате государство вынуждено было наращивать поставки на внутренний рынок, вместо того чтобы, используя благоприятную конъюнктуру на внешнем рынке (неурожай в Западной Европе), форсировать экспорт. Не были основные заготорганизаций и столь разворотливы, как частники, не всегда успевая вовремя и в достаточном количестве снабжать некоторые потребляющие районы. Во втором квартале 1926/27 г. наряду с образованием в крупных промышленных центрах хлебных фондов, существенно превышающих их потребности, соседние с ними губернии снабжались слабо и даже с перебоями193.

Вторая половина 1926/27 заготовительного года развивалась со значительными трудностями. Хлеб, закупаемый на юге страны, отправлялся в основном на экспорт. Снабжение внутреннего рынка было возложено на северо-восточные районы страны (преимущественно на Сибирь), где были сконцентрированы большие запасы хлебопродуктов. Однако железнодорожный транспорт не справлялся со значительно возросшим объемом перевозок.

Ситуация еще более осложнилась в связи с неблагоприятной погодой. В Сибири начались сильные морозы, перемежаемые не менее сильными буранами. Вследствие этого на железнодорожных станциях края скопились огромные залежи зерна. Для хранения хлеба не хватало оборудованных складских помещений. Закупаемое у крестьян зерно хранилось в банях, погребах, колодцах, в буртах под открытым небом. Большая влажность сибирского хлеба и нехватка сушильных мощностей приводила к порче значительной массы зер-нопродуктов. Ограниченная мощность мельпредприятий края не позволяла перерабатывать собранное количество хлеба, поэтому он вывозился в зерне, а не в муке, что требовало значительно большего количества вагонов194. В результате уже в конце III квартала заготовительного года начали возникать перебои со снабжением отдельных промышленных районов европейской части страны. Однако главные трудности кампании были еще впереди.

В конце зимы — начале весны 1927 г. произошло осложнение международного положения СССР, вызванное ухудшением англосоветских и советско-китайских отношений. Ситуация обострилась после налета в начале апреля китайской полиции на здание советского полпредства в Пекине, а затем аналогичной акции лондонской полиции по отношению к советскому торговому представительству

12 мая 1927 г. 27 мая 1927 г. Англия разорвала дипломатические отношения с СССР. 7 июня 1927 г. в Варшаве был убит полпред СССР П. Л. Войков. Все эти факты были восприняты советским руководством как зарождение единого антисоветского фронта и подготовка к войне с Советским Союзом. В стране была развернута широкая пропагандистская кампания, призванная показать единство советского народа и его готовность противостоять империалистической агрессии. Рядовой советский обыватель, напуганный возможной войной, начал делать срочные и массовые закупки муки, чтобы обеспечить себя на случай голода.

В результате во многих городах страны перед хлебными лабазами выстроились длинные очереди195. Стали увеличивать свои страховые запасы и крестьяне производящих районов, в том числе и в Сибири. Кроме того, большое количество зерна в регионе в связи с повышением цен на водку вновь стало расходоваться на производство самогона, и не только для собственного употребления, но и на продажу. На изготовление одного ведра этого зелья, которое можно было продать за 4 руб., требовалось полпуда ржи. Цена 1 пуда ржи у государственных и кооперативных заготовителей составляла в среднем 60 коп.196 В результате объемы централизованного хлебозакупа в СССР в марте — июне резко упали197.

В Сибири в марте 1927 г. заготовки по сравнению с февралем уменьшились на 45,4 %, в апреле по сравнению с мартом — на 29,2 %, в мае по сравнению с апрелем — на 61,2 %. Государственный заготовительный план в регионе в апреле был выполнен на 74 %, а в мае — всего на 38 % (см. табл. 1.1).

В создавшихся условиях для покрытия ажиотажного спроса государство было вынуждено израсходовать весь накопленный к тому времени резервный фонд, а начиная с марта существенно сократить отгрузку зерновых на экспорт. Несмотря на это, в IV квартале заготовительного года в большинстве губерний потребляющей полосы ощущались перебои в снабжении мукой. Для того чтобы хоть как-то стимулировать реализацию зерна, плановым заготорганизациям пришлось пойти на некоторое повышение закупочных цен198. Таким образом, зажиточное крестьянство, придержавшее хлеб до весны — лета, снова оказалось в выигрыше.

В связи с заготовительными затруднениями второй половины кампании общегосударственный план хлебозакупа был недовыполнен на 5,3 %199. Напротив, в Сибирском крае годовое задание перевыполнили на 30,3 %. По сравнению с 1925/26 г. закупки хлеба в регионе увеличились в 1,5 раза (на 53,9 %) и составили 80 244 тыс. пудов. В западных округах Сибири было заготовлено около 80 % всего хлеба (в 1925/26 г. — 54 %). В 1926/27 г. в регионе существенно увеличилась

роль кооперации в плановых заготовках. На долю потребительской кооперации приходилось 32 % хлебозакупа, на долю сельскохозяйственной кооперации — 28 %. «Сибхлебопродуктом» было закуплено 31 % хлеба (см.: Приложение, табл. III).

В целом по СССР объем централизованного хлебозакупа в 1926/27 г. составил 687 млн пудов. С 16,5 до 22,9 % увеличилась доля хлеба, заготовленного в восточных районах страны (в том числе в Сибири — с 8,9 до 11,7 %). Удельный вес юго-западных регионов, напротив, сократился. На 16,5 % вырос составивший 187,4 млн пудов вывоз хлебопродуктов из страны (Приложение, табл. VIII, X).

Государственно-кооперативный заготаппарат приобрел 76-81 % всего товарного хлеба. На долю частника (включая сюда и мелкие покупки хлеба непосредственно потребителями) приходилось не более 19 % от всех вывезенных на рынок хлебопродуктов. В Сибири плановые заготовители в 1926/27 г. сняли около 90 % всего вывезенного на рынок зерна. Удельный вес плановых заготорганизаций в снабжении основных потребляющих районов страны составлял, по мнению экспертов Наркомторга, от 60 до 75 %, а в снабжении крупных городов — до 80 и даже, по ряду оценок, до 90 %. Частникам принадлежало всего лишь 3 % хлебных грузов, проследовавших из производящих районов в потребляющую полосу200.

Оценивая ситуацию на региональном заготовительном рынке в целом, заведующий Сибкрайторготделом А. Н. Злобин в выступлении на Втором краевом съезде Советов в апреле 1927 г. заявил: «По основным продуктам сельского хозяйства мы (государственные и кооперативные заготорганизаций. — В. И.) охватываем рынок почти полностью. Та небольшая часть, которая остается для частного скупщика, частного торговца, незначительна. <...> мы забираем почти все продукты, которые крестьянин вывозит на рынок»201.

Аналогичный вывод был сделан на XV съезде ВКП(б). В резолюции говорилось: «В области сбыта сельскохозяйственной продукции государственные органы и кооперация заняли решающее, а в ряде отраслей сбыта (хлеб, хлопок, сахарная свекла и т. д.) почти монопольное положение. Это положение выражается: 1) в том, что подавляющая масса продуктов сельского хозяйства заготовляется без посредства частного капитала, вытесненного уже со своих прежних позиций; 2) в том, что эта продукция реализуется по ценам, устанавливаемым органами государства и определяемым с точки зрения всего народного хозяйства, причем за последнее время удалось достигнуть устойчивости хлебных цен весной и осенью; 3) в том, что благодаря определенной политике цен государство имеет возможность влиять на условия самого сельскохозяйственного производства в направлении наиболее целесообразного перераспределения производительных сил»202.

Процесс монополизации сибирского заготовительного рынка начался в период Первой мировой войны и завершился в 1920 г. Переход большевистского режима к новой экономической политике начался с отмены госмонополии на сельхозпродукцию. С весны 1921 г. по конец 1923 г. хлебооборот в СССР строился на принципах «двухэтажной экономики». С одной стороны, сохранялись остатки мобилизационной системы — часть продуктов отчуждалась у производителей безвозмездно и распределялась в централизованном порядке. С другой — значительные и все более возрастающие (из-за сокращения как абсолютных, так и относительных размеров натурального налога) объемы хлеба закупались у крестьян на рынке.

В период с весны по осень 1921г. государство осуществило неудавшуюся попытку передать монополию на межрегиональный вненало-говый оборот хлебопродуктов потребительской кооперации, которой диктовались как способы заготовок (товарообмен), так и уровень цен (обменных эквивалентов). С осени 1921 по лето 1922 г. была проведена либерализация цен и демонополизация рынка.

В 1922/23-1923/24 гг. регулирование заготовительного рынка в европейской части страны осуществлялось в основном экономическими методами. Закупочные цены формировались по рыночным законам. Административные ограничения деятельности частного капитала практически отсутствовали. Все государственные и кооперативные заготовители были достаточно самостоятельны и вступали в конкурентную борьбу как с частными скупщиками, так и между собой. Столь либеральное отношение к хлебному рынку со стороны советского руководства было следствием выгодного для государства низкого уровня закупочных цен, которые установились в связи с относительно высокими в эти годы урожаями, неразвитым в силу обнищания населения спросом и давлением на рынок значительных объемов бесплатной для государства продналоговой продукцией.

Специфической чертой заготовительного рынка в Сибири в данный период была попытка местных властей осенью 1922 г. ремоно-полизировать хлебный рынок и установить директивные закупочные цены. Но и в масштабах всей страны процесс монополизации рынка завершен не был. В руках государства оставались элеваторы, портовое и складское хозяйство, железные дороги, регулярные водные пути сообщения. Отвергались попытки поставить под сомнение незыблемость государственной монополии внешней торговли. Были созданы крупные государственные и кооперативные заготорганизаций, которые пользовались преимущественным правом получения

госредитов. Взамен на них возлагалась обязанность ведения хлебозакупа для государственных нужд.

Отмена в начале 1924 г. натурального налога привела к расширению сферы товарно-денежных отношений и увеличению объемов реализации крестьянской продукции. Однако в условиях изменения рыночной конъюнктуры (увеличение спроса на сельхозпродукцию при товарном голоде и, как следствие этого, рост сельскохозяйственных цен) государственные органы переходят к административным методам регулирования рынка.

Предельные закупочные цены были введены уже осенью 1924 г. В связи с тем, что они распространялись лишь на государственных и кооперативных заготовителей, последние теряли всякую конкурентоспособность по сравнению с частными торговцами. Для ее повышения было решено серией административных мер вытеснить частника из межрайонного хлебооборота. Однако устранение частника привело к оголению внутреннего рынка потребляющих районов страны. Для того чтобы улучшить их снабжение, весной 1925 г. большинство ограничений с деятельности частных скупщиков было снято. Отменялись лимиты закупочных цен для государственных и кооперативных заготорганизаций.

Либерализация рынка была кратковременной. И уже осенью 1925 г. начался новый тур наступления на частный капитал. К 1927 г. завершилось вытеснение частника из межрегионального сектора, рыночный механизм ценообразования был окончательно заменен директивным, монополия на закупки хлеба фактически перешла в руки жестко централизованного государственно-кооперативного заготап-парата. Сибирские властные структуры шли по пути ремонополиза-ции рынка более последовательно, постоянно инициируя мероприятия по утверждению директивных методов и торпедируя попытки либерализации рынка со стороны Центра.

Примечания

1 См.: Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка в Сибири в условиях нэпа (1921-1928 гг.). Новосибирск, 2005. С. 23-26.

2 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 9-е изд. Т. 2. М., 1983. С. 370-371.

3 Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т. 1. М., 1967. С. 213.

4 СУ РСФСР. 1921. № 26. Ст. 149.

''Шишкин В. И. Социалистическое строительство в сибирской деревне (ноябрь 1919 - март 1921 г.). Новосибирск, 1985. С. 220-221, 223-224.

6 СУ РСФСР. 1921. № 40. Ст. 212.

7 Решения партии и правительства... Т. 1. С. 226.

8 Союз потребителей. 1921. № 25-26. С. 12.

9 Там же. № 22. С. 9.

10 Крестьянство Сибири в период строительства социализма (1917-1937 гг.). Новосибирск, 1983. С. 98.

11 Там же; Дудукалов В. И. Развитие советской торговли в Сибири в годы социалистического строительства (1921-1928 гг.). Томск, 1978. С. 34-35.

12 Крестьянство Сибири в период строительства социализма. С. 99.

13 СУ РСФСР. 1921. № 59. Ст. 403.

14 Известия Сибцентросоюза. 1922. № 1-3. Ст. 71.

15 Дудукалов В. И. Деятельность партийных организаций но развитию советской торговли в первые годы нэпа (1921-1923 гг.). Томск, 1976. С. 43.

16 Дудукалов В. И. Развитие советской торговли... С. 35.

17 СУ РСФСР. 1921. № 68. Ст. 527.

18 Там же. №72. Ст. 576.

19 Продовольственная газета. 1921.17 нояб.; Союз потребителей. 1921. № 25-26. С. 13.

20 Известия Сибцентросоюза. 1922. № 1-3. Ст. 55.

21 СУ РСФСР. 1921. № 72. Ст. 574.

22 Известия Сибцентросоюза. 1922. № 1-3. Ст. 71, 72; № 4-6. Ст. 52.

23Хенкин Е. М. Первая продналоговая кампания в Сибири // Вопросы истории Сибири. Томск, 1964. Вып. 1. С. 116; Годовые итоги на хозяйственно-политическом фронте Сибири. 1922-1923 гг. Ново-николаевск, 1923. С. 362.

24 Известия Сибцентросоюза. 1922. № 1-3. Ст. 53.

25 Экономическая жизнь. 1922. 23 июня; Продовольственная газета. 1922. 7 февр., 4 марта.

26 СУ РСФСР. 1922. № 16. Ст. 155.

27 Советская Сибирь. 1922. 12 апр.

28 Известия Сибцентросоюза. 1922. № 4-6. Ст. 47.

В.А.Ильиных Хроники хлебного фронта (заготовительные кампании конца 1920-х гг. в Сибири), М., 2010.

Tuesday, June 10, 2014

3 В.А.Ильиных Хроники хлебного фронта

No comments:

Post a Comment